Георгий Сонин "Зеркало души"

**** ***** ***** *****

Проходит время. Год сменяет год.

Но память все хранит ее черты.

Смеется надо мной небесный свод,

Ликуют все засохшие цветы.

Друзья сочувствуют, но прячут взгляд:

Улыбки искажают скорбный вид.

Враги довольны, за спиной стоят

Нанес не мало в жизни я обид.

Пустыми кажутся теперь слова,

Которые твердил я всем не раз,

Что нет любви, а только есть молва

О том, что это чувство как алмаз.

Я был не прав. Испепели гроза!

Обрушился на голову Колос.

Забыть я не могу ее глаза

И пряный аромат ее волос...

Вы правы боги, пусть не видно вас,

Раскаянья свои я приношу.

Я был гордец, признаюсь, но сейчас

Верните мне любовь мою, прошу.

Просьба

Молодость проходит буйством страсти:

Женщины, вино - волнующий порок.

Держит меня крепко грех во власти,

Ноги ввяжет хмелем, на руках замок.

Чувства растрепал, и нет покоя,

Продал свою жизнь за искорку огня,

Душу никому не дам без боя,

Дьявол поселился в сердце у меня.

Жизнь играет мной как ветер щепкой,

То подарит счастья, то возьмет назад:

Дочь царя продажной будет девкой,

Камни на земле, вдруг, превратятся в клад.

Только лишь любовь не ищет встречи

Шепчет разум мне, - ты про нее забудь.

Смотрят вверх глаза и в это вечер

Просят у тебя, - Со мной ты рядом будь.

Птица любви

Где ты летаешь моя птица,

Где раздается звонкий крик.

Я жду тебя как бога жрица,

Пусть прилетишь опять на миг.

Ты освежишь мне взмахом крыльев

Мое печальное лицо,

И разметаешь страхи пылью,

Порвешь зловещее кольцо.

Но в небе кружит только ворон,

Он ищет журавлиный клин

И вот он надо мной разорван,

Нет птиц и я опять один.

Проходит быстро мое время,

Я проиграл свою войну,

Мне темя расклевала темя,

Я наконец-то отдохну...

Дьявол и Лилит.

Разбужен Дьявол запахом духов

Над ним склонилась томная Лилит.

Она зовет его на путь грехов,

Пока Господь уставший, тихо спит.

Но Дьявол видит рыжий шелк волос, Зеленые глаза пьянят, как хмель,

По коже от нее идет мороз –

Он ведьму к себе тянет на постель.

Огонь желаний хочет в ней раздуть,

На ухо шепчет ей мятежный бред.

Она рычит, толкает его в грудь,

Кусает плечи, выдыхая, - Нет!

От ярости не может он дышать,

Козлиная трясется борода.

Он женщин начинает совращать

И рушит вековые города.

Он забирает у людей покой.

Как в гневе, все же, страшен Сатана!

Лилит ликует за его спиной:

Причина этим бедам - лишь она.

************

Вокруг меня счастливые друзья,

Сопутствует им в жизни громкий смех,

Они всегда приветствуют меня

И говорят, - Печалиться не след!

Враги униженны, лежат в грязи,

Они не смеют поднимать свой взор.

Сошли они с божественной стези,

За это я их выгнал на костер.

Любовь узнал. Прекрасней ее нет.

Она одна дает нам в жизни цель.

Я сохранил в душе ее портрет,

А остальное пусть возьмет метель.

Я чувствую вершину под собой

Горы, с которой можно улететь.

Но не хочу. Доволен я судьбой.

Сейчас бы мне спокойно умереть.

Мираж

Спустилась ночь. Зажглись огнями звезды.

Я о тебе мечтаю и курю.

Из дыма получаются мимозы,

Которые тебе я подарю.

В глаза луна оранжевым бьет светом,

Я вижу в нем прекрасные черты.

Они влекут печального поэта,

Передо мной образовалась ты.

Ты как мираж в глазах моих витаешь.

Хотел обнять. Какой же я глупец!

Сейчас ты верно тихо засыпаешь,

А я хватаю воздух, как слепец.

Ты спишь. Улыбка на губах блуждает

Ты изменила все в моей судьбе,

Тебе я колыбельную играю.

Я не могу не думать о тебе.

Осень

Я наблюдал осенний листопад.

А сердце ела жгучая печаль.

В оранжево-багряный водопад

Я обернулся как в цветную шаль.

Ведь в этот день, но только год назад,

Когда с деревьев так же падал лист.

Я губ твоих услышал аромат,

А цвет напомнил красный аметист.

Беру я в руки павшую листву

И вспоминаю дни душевных ран,

Кладу ее на желтую траву

И складываю траурный курган.

Здесь каждый лист как будто один день:

Той жизни страстной, что я с ней провел.

Теперь же превратились они в тень

И наш цветок любви давно отцвел.

Сегодня в парке лишь себя нашел.

Но до конца блуждал потухший взор.

Вздохнув, я закурил и прочь пошел,

А сзади полыхал большой костер.

Странник и бедуин

Усталый странник по пустыне брел один

Томимый жаждой, голодом и зноем.

Ему на встречу вышел черный бедуин

С ножом в руке он промышлял разбоем.

Приставив к горлу пилигрима свой клинок,

Он обнажил в улыбке свои зубы:

«Прошу, подай на жизнь мне что-нибудь, сынок».

Сказал и облизнул сухие губы.

Тут путник на него печальный поднял взор,

Злодей отпрянул в праведном испуге:

Таких пустых глазниц еще не видел вор,

Их иссушили жизненные вьюги.

Скиталец этот на безумца был похож:

В жару румянец на щеках алеет.

Он выхватил у бедуина длинный нож.

Со смехом перерезал свою шею.

Сонет

Как она в ярости прекрасна!

Как хмурит брови! Как рычит!

Как дикий зверь она опасна,

Когда огонь в крови горит.

Она крадется незаметно

И точит когти об гранит.

Ей скучно солнечное лето,

Ее лишь вьюга веселит.

Ступает гордо словно львица

Среди своих песочных дюн.

Для всех других она – Царица,

Но возле ног моих как вьюн.

Пусть она вредная немножко,

Ей можно. Это моя кошка!

ВЫ

Сердце не стучит, а плачет горько,

Дым от сигарет горчит во рту.

Мне понятно все. Скажите только,

Почему убили вы мечту?

Жилы все дрожат от тихой злобы,

Воздух рассекаю кулаком.

Что же вдруг случилось с вами, чтобы

Так легко забыли о былом?

Ненависть сдавила хрипом горло,

Взгляд сверкает молнии страшней.

Словно трусы, низменные воры,

Вы украли счастье у друзей.

Рвутся из души немые крики,

Тело изменило сотни поз.

Да, рождает мода только диких:

Вы сожгли последний крепкий мост.

Уходи

Уходи, забирай мои сны,

Они были любви отраженье.

Это были обманы весны,

Но теперь вдруг пришло пробужденье.

Уходи, откажи еще раз,

Мое сердце все примет без боли,

Мне приятен твой смелый отказ:

Я узнаю свободы раздолье.

Уходи, помаши мне рукой,

Я отвечу тебе грубым знаком.

Для меня уже стала чужой

И с другим сочетаешься браком.

Уходи, повторяю опять,

Ведь со мной ты давно уж простилась.

А я буду пытаться понять:

Наказание ты или милость.

Китаец

Нагнувшись над фарфоровым горшком,

Китаец ел, не слушая меня.

Приятный аромат витал кругом

И искры вылетали из огня.

Как птицы его палочки в руках:

За ними невозможно уследить,

Куриный жир сверкает на губах

Он ест, я продолжаю говорить.

Я говорю, как пахнет русский лес,

Как на горах не тает вечный снег,

Я рассказал про православный крест

И про планетный судьбоносный бег.

Я говорю – Россия велика!

Бескрайни ее чистые поля.

Как вкусно выпить утром молока

И как шумят от ветра тополя.

Про родину свою я говорил,

Хотел ему все в красках описать.

Китаец желтый палки отложил,

С улыбкой он сказал: «Не понимать».

Мать и ребенок

С искаженным от гнева лицом

Мать ребенка на улице бьет.

Беззащитно он смотрит кругом

И безропотно сносит свой гнет.

Она хочет его вразумить

И срывается голос на крик.

Начинают их все обходить,

Возмущенный крестился старик.

А ребенок безмолвно стоит,

Только катятся слезы из глаз.

Боль не чувствует – сердце болит:

Оно требует маминых ласк.

Как затравленный зверь он глядит,

Ведь он мал, чтобы что-то понять.

Мать, беснуясь, все дико кричит,

А дитя продолжает дрожать.

На нее чистый взгляд он поднял,

От него стал бы добрым палач,

Но ее, видя слезы, сказал:

«Мам, прости меня, только не плачь».

Акростих (сонет)

Если б мог тебе я рассказать,

Как хочу с тобой я рядом быть,

Альбатросом над тобой летать,

Тайну счастья для тебя раскрыть.

Если б мог тебе я показать

Радость жизни, прелесть бытия

И покой твой ночью охранять.

Но так редко вижу я тебя…

А мои мечты все об одном:

Ты одна царица моих грез.

Одиноким я брожу, злым псом,

Лаю хрипло на колючки роз.

Осторожно Богу я молюсь:

Как тебя потерять я боюсь!

Колдовская любовь

Собираешь ты разные травы

И кидаешь в бурлящий котел.

Это зелье страшнее отравы,

От него страх по коже пошел.

Ты меня привязала к осине,

Заклинанием рвешь тишину,

Ты кричишь: «Позабудь о Полине,

И тогда я тебя обниму.

Эта женщина может заплакать

И морщины убьют красоту.

А я ведьма! Прекраснее всякой!

И я смерть от тебя отведу.

Будем жить с тобой вечно, без боли,

Я любить тебя буду, поверь,

Отпусти свое сердце на волю,

Ведь ты тоже как я – дикий зверь».

Я смотрю на тебя с удивленьем,

Неужели не можешь понять?

Пусть убьешь ты меня отравленьем,

Но любовь-то тебе не отнять!

Колдовскую запела ты песню,

Подвывает тебе старый пес,

И в груди моей стало, вдруг, тесно,

Ужас в ней с каждым, словом все рос.

Я стал рваться из крепких объятий,

Зарычал на весь дьявольский лес.

На груди ослепляло распятье

Ты, сорвав, растоптала мой крест.

«А теперь ты готов отказаться

От того, кто не любит тебя?

И с мечтами своими расстаться?

И чтоб рядом была только я?»

Ты вливаешь мне в рот свое зелье

И танцуешь, все время кружась,

Начертила мне слово на теле

И на нем пентаграмма зажглась.

Я все выпил. Куда мне деваться?

И ответил уже веселей:

«Ты прости, мне придется признаться,

Что Полина готовит вкусней!»

Монолог падшей женщины

Эй, мужчина, подойди поближе,

Заплати, возьми меня с собой,

Позабудь любовь из детских книжек,

Ты ее познаешь лишь со мной.

Что нет денег? Так беги к супруге,

Она ждет, чтоб ты исполнил долг.

Видно долго ты уж без подруги:

Смотришь жадно, как голодный волк.

Убежал. Наверно знает место,

Где его ждет ужин и постель.

Ну, а я плохая, чем невеста?

Познакомлюсь – сразу же в отель!

Так, а это кто такой плешивый,

Что решил развлечься старичок?

И мужские силы еще живы?

Покажи тогда свой кошелек.

Потерял? Какая же досада,

Видно умереть тебе без женских ласк.

Только руки распускать не надо –

Можно ведь приблизить смертный час.

А тебе что мальчик? Хочешь тетю?

Даже деньги есть? Вот молодец!

Иди спать! Ну, где же вы растете?!

Миру этому настал конец!

О! Пришли благие горожане,

Что кричите? Что я хуже всех?

Да, меня никто не уважает,

Ведь я совершаю смертный грех.

Да я зло. Я грязная блудница.

У меня своя одна мораль:

Не умела никогда креститься

И лицо не прячу под вуаль.

Продаю за деньги свое тело,

Вижу вот знакомых пред собой.

Хорошо я знаю свое дело?

Вы всегда довольны были мной?

Что же вдруг вы стали так безмолвны,

Даже слышно шелест от листвы.

Показать в беде моей виновных?

Это эти люди. Это вы!

Муза

Как мало женщин, перед кем бы пал я ниц,

И в наше время их становится все меньше,

Не вижу я нигде прекрасных, чистых лиц –

Везде порочных наблюдаю только женщин.

Я счастлив, что поэт в любви не одинок,

Его пронзит лишь раз одна стрела Амура.

Петрарка написал так много в жизни строк,

Но ты прочтешь одно лишь имя там – Лаура.

Своим шедевром Данте всех нас удивил,

Но слава, знаю, ему все же безразлична:

Он в своей жизни только лишь одну любил –

Свою спасительницу, музу Беатриче.

Французы славятся, что вкус у них иной,

На их великого взгляните вы поэта:

Бодлер искусный потерял вдруг свой покой,

О кровожадной загрустил жене Макбета.

Я б повернуть хотел все это время вспять,

Меня пленила в прошлом девственная Жанна.

Хочу в бою мечом ей спину прикрывать,

Я умереть хочу за деву Орлеана.

Казнь

Меня люди в двадцать первом веке

Привили на смерть, на эшафот.

Посмотреть на муки человека

Собирался «добрый» наш народ.

Каждый мнил себя умней другого,

Но в одном они сейчас сошлись,

Что во мне увидели чужого,

Что веду неправедную жизнь.

Мне был слышен тихий, злобный ропот

И летели камни с мостовой.

В грудь попали, и раздался хохот –

Наш народ еще и «боевой».

Вот один кричит: «Ну что попался?

Где же твоя гордость, где твой ум?

Ты теперь совсем одни остался,

На тебе изгнанника костюм!

От тебя друзья все отвернулись,

Даже их не смог ты удержать!

И несется музыка с их улиц

Отгадай, что будут отмечать?

Ему вторит женщина под маской:

«Сколько же сердец ты погубил?

Ты отверг любовь и наши ласки,

Ты без чувства свою жизнь прожил.

Тебя девушка любила даром,

Ты же продолжал любить себя.

Ты теперь умрешь, у очень рада:

Здесь та девушка и это я!»

Отвечать не буду. Отказался.

Кто они такие предо мной?

Я в лице народу рассмеялся,

Я доволен жизнью и судьбой.

Я не чувствую их злых укусов

Лишь молитвы к небу возношу:

«Ты помилуй, Боже, этих трусов,

Справедливости к себе прошу».

Подошел палач ко мне с секирой,

Чтобы от народа отвести.

Я прощался с этим грешным миром,

Но палач мне вдруг сказал: «Прости…»

Я от этих слов весь встрепенулся:

Пусть на казнь уж начали трубить,

Но ему сказал и улыбнулся:

«Ты хороший человек. Руби!»

*** ***** ***** **** ***

Я спрятался за дымом сигарет,

Скрывал свой страх невидимой завесой.

Отпив свой кофе, ты сказала: «Нет,

Я не люблю тебя. Поверь мне. Честно».

За столиками рядом слышен смех,

К стене я от улыбок отвернулся

И вспомнив, как мы жили без помех

За новой сигаретой потянулся.

Ты мне хотела ясно объяснить,

Чтоб я забыл тебя, что мы не пара,

А я молчал и продолжал курить:

Не ожидал такого я удара.

«Нам нужно разойтись сейчас с тобой,

Пойми меня, ведь жизнь такая штука.

А хочешь знать так у меня другой».

Сказала мне, а я ответил: «Сука».

Вскочила быстро, чтобы уходить,

Мы больше не увидимся, быть может,

Ты боль мне не хотела причинить.

«Поверь мне. Честно». Ведь тебе я тоже…

Молитва

Все говорят, что я в Тебя не верю,

Что жизнь моя греховна как вертеп,

Что совершил духовную потерю,

Что я Тебя не вижу, что я слеп.

Но я, Господь, им отвечаю прямо,

Что я всегда уверен был в одном:

Ты покарал влюбленного Адама,

Чтоб счастье он нашел свое потом.

Внушаешь мудрость своему народу

И раскрываешь тайны всех светил,

Но тщетно все: столпившемуся сброду

Ты разум, к сожаленью, не вручил.

Всегда казнишь влюбленных справедливо,

Для них Ты двери рая не раскрыл,

Затем являешь миру свое диво –

Прощаешь тех, кто не угоден был.

В Тебя я верю, Господи, всем сердцем,

Грехов, я знаю, много совершил

И никуда от этого не деться:

Ты сам мою судьбу определил.

К*

Ребенок. Женщина. Богиня.

Так много ликов у тебя

И красотой своей губя,

Глазами в грудь вбиваешь клинья.

Твой взор хранит в себе истому,

Он полон прелести цветов

И этих ласковых оков

Не снять молитвами святому.

Голубка нежная, ручная,

Зачем ты хочешь улететь?

Ведь попадешь в коварства сеть

И будешь взрослая, другая.

Тебе придется измениться:

Тот мир не терпит чистоты,

Забудешь ты свои мечты,

Чужие рядом будут лица.

Та жизнь от детства только эхо,

Забытый всеми белый стих

И эта проза для других –

Ты ж радуй мир веселым смехом!

Сонет

Ты мне являешься теперь во снах,

Во всей красе подаренной от Бога,

Тюльпаны держишь красные в руках,

В глазах блуждает скрытая тревога.

Переживаешь ты, слегка дрожишь

И сердце бьется, словно птица в клетке,

Я изливаю душу – ты молчишь,

Вздыхаешь только медленно и редко.

Во сне все кажется таким простым:

Мы с тобой вместе в этом мире снова,

Но вот рассеялся Морфея дым…

И вижу рядом я с тобой другого.

Слова мне утешенья не готовь –

Я не узнал бы без тебя любовь.

Александр, тиран города Фер

Тиран поставил город на колени,

Ночами раздавался тяжкий стон,

Бродили люди серые, как тени,

Гудел уныло погребальный звон.

И Александр видя эти муки,

Людей разбитых им, его грозой,

Лишь улыбался, потирая руки

И тихо приговаривал: «Фер, мой».

Пред ним носились тысячи видений,

Всех тех, кого он приказал убить:

Простые смертные, патриций, гений –

Он рвал, шутя их жизненную нить.

Не знает сердце каменное жалость,

Он мать свою убил бы как Нерон.

Светить убийце солнце отказалось,

Но он глотал все жертвы как питон.

В театре Александр был однажды,

Пришел послушать Еврипида стих

Ему внимали все и зритель каждый

О детях беспокоился своих.

Герои вышли на подмостки сцены,

Сейчас играть на лезвии ножа:

Боялись все минутной перемены

«Великого и мудрого вождя».

Но все же не поддавшись власти страха,

Актеры показали боль людей:

Заплакала о муже Андромаха,

Гекуба потеряла всех детей.

Стенанья раздавались очень живо,

Мольбы к богам сточили бы гранит.

Стих лился медленно, легко, красиво

Река так величавая бежит.

И вдруг на самом пике представленья

Тиран поднялся и покинул зал.

От ужаса нашло оцепененье

И каждый в этот миг затрепетал.

Сочувствовали все судьбе поэта,

Но тут тиран такую весть принес:

«Не вынес я трагичного сюжета,

Ушел, чтоб скрыть потоки горьких слез».

К* (Или вторая Лолита)

В моей груди идет война устоев,

Война желанья ласки двух сердец.

Такая ты одна. Меня же двое:

Во мне живут любовник и отец.

Один оберегает юный возраст

И млеет перед блеском чистых глаз,

Он одобряет царственную гордость,

Когда ты шлешь поклонникам отказ.

Другого искушает хитрый дьявол:

«Забудь запрет, ведь ты совсем один,

Она уже как плод созревший стала»,

И соблазняет множеством картин.

Вот так я раздираемый на части

Кочую словно старый пилигрим

И покоряюсь и бегу от страсти,

То разумом, то плотью я гоним.

Жить больше так я не могу, нет силы.

Закрыл глаза – меня грызут мечты

О женщине пленительно красивой.

Открыл – ребенок предо мной. Кто ты?

Художник

Я захотел дать миру идеал,

Чтобы все его могли боготворить.

Для этого я холст и кисти взял

И женский образ начал выводить.

Не знаю кто творил моей рукой,

Но ангельские слышал голоса.

Один мазок ложился на другой

И вот глядят зеленые глаза.

Еще мгновенье легкий один взмах,

Добавил ей пленительных полос

И тонут плечи в шелковых волнах

Спадающих агатовых волос.

Я изменил немного колорит

И кожа получила белый цвет,

Прозрачная как горный хризолит

И ожил сразу масляный портрет.

Назад я сделал несколько шагов,

Увидев столь прекрасные черты.

Разрушился искусственный альков:

Картины не было… была лишь ты.

Я готов

Я готов пожертвовать собой,

Умереть, не видеть больше снов,

Проиграть последний в жизни бой –

Лишь бы миром правила любовь.

Я готов забыть свои мечты,

Возложить на жертвенник себя,

Лишь бы к дому моему следы

Оставляли все мои друзья.

Я готов взойти на эшафот

И подставить голову под нож,

Чтобы понял наш слепой народ,

Что такое, правда, а что ложь.

Я готов сжечь сотни тысяч книг

И в костре изжарить свою плоть.

Чтобы все услышали мой крик,

Что мудрее всех один Господь.

Красота заманивает в сеть

Нужно снять таинственный покров,

За нее придется умереть.

Никого нет рядом? Я готов!

Стендаль

Испить хотел он кубок жизни

Ни капли не оставив в нем,

Пусть его гордость люди грызли,

Смеясь над толстым животом.

Они не знали что под жиром

Таится чуткая душа,

Она трепещет словно лира,

Искусству внемлет не спеша.

Чтоб чувство разложить на части

В себе любовь он разжигал,

И бурно отдавался страсти,

Себя он изнутри познал.

Чтоб с книжного излить помоста

Про сердце строгий механизм,

И о любви сказать так просто,

Убрать не нужный здесь лиризм.

Он перерос свое столетье,

Поднял со дна души весь ил,

И фраза над его скелетом

Гласит лишь: «Жил. Писал. Любил».

Братья по крови

«Откройте все двери! Позвать моих слуг!

Томиться в темнице их милый король.

Пусть мне принесут мой парадный сюртук,

Тюремную робу не ест даже моль.

Пусть стража проснется и бьет и бьет мне поклон

Как смеют они так терзать мою плоть?!

Заплатите жизнью за каждый мой стон

Я вас прикажу в порошок истолочь.

Мне маска жжет кожу, снимите быстрей,

Возьмите щипцы, прекратите мой ад.

Лицо волдырями пошло до бровей,

Я отдал бы все, чтоб вернуть трон назад.

Ведь брат незаконно мой занял престол.

Ему помогли государства враги.

Он с ними почет и удачу нашел,

Теперь примеряет мои сапоги.

Покорно пред ним мой народ лебезит,

Как могут они не заметить обман?!

А он по ночам ведь с женой моей спит

И фрейлин моих обнимает за стан.

Да что ж вы молчите! Откройте же дверь!

Взгляните на нежные руки мои!

Ты слышишь, тюремщик, ну ты хоть поверь,

Что только один настоящий Луи.

Оставили здесь вы меня подыхать,

Хотите вы Солнце мое погасить,

Нет сил уж противиться, громко кричать,

Спаси меня Господи, Боже спаси»…

«Проснитесь же, Сир, вам печальная весть:

По Лувру всю ночь ходит тягостный слух,

Что брат ваш в темнице… Вам лучше присесть.

Сошел он с ума испустив затем дух».

Джакомо Казанова

Я жил как философ, (последние слова).

I

Игрок! Обманщик! И Поэт!

Красавец дерзкий без души.

Он покорил весь Старый Свет,

Хоть сам он вышел из глуши.

Имел он гибкий, ясный ум

И мог всегда себе достать

Расшитый золотом костюм,

Ведь нужно было лишь солгать.

Он говорил, что этот мир

Все сам готов ему отдать,

А он, как «честный командир»,

За глупость должен наказать.

Себе легко он титул взял,

На поясе повесил сталь,

Дворянского он рода стал,

Стал Шевалье де Сенегаль.

II

Его богиня лишь игра,

Прожить не мог он без нее,

Остановиться вот пора,

А он на карту ставит все!

Его пьянил шальной азарт,

Он не боялся ничего,

Крупье раздал колоду карт,

Такая есть и у него!

Опасностью он дорожил

И жизнь готов был проиграть,

По лезвию ножа ходил,

Но лишь бы только не скучать.

От одиночества бежал

И становился сразу зол,

Себе спасения искал –

Его спасал игорный стол.

III

Он женщин пламенно любил,

Не совращал, а соблазнял,

Он полностью себя дарил,

Им нежность, ласку отдавал.

Они бежали все к нему,

Он не похож был на других,

Он не был скуп и потому

Раскрыт был полностью для них.

Он своей страсти был рабом,

Не мог без женщины, любви,

Пускал он проституток в дом –

Пусть сифилис гулял в крови!

Он видел много знатных дам

И падших было без числа,

Но все шептали по утрам:

«С тобой лишь счастлива была»,

IV

А годы быстро пролетев

Не стали миловать его.

Не видно уж веселых дев,

Нет рядом больше никого.

Смеются все ему во след,

От унижения поник,

Несет он чепуху и бред,

Что далеко он не старик.

Искал он ласки женских губ,

Как было десять лет назад.

Но он теперь, как дряхлый дуб,

Горят огням одни глаза.

Он мемуары написал,

Чтоб свою старость оправдать

И всем нам гордо показал:

Такой вам жизни не видать!

Сонет

Прекрасна грациозная косуля,

Когда она копытом землю бьет

И логова тигриные минуя

С опаской, но изящно жизнь ведет.

В ней плавно все, раскованно, пластично,

Она внушает трепетный экстаз.

Животное, но как все гармонично,

Особенно разрез печальных глаз.

Они все знают о грядущей доле

Внутри зрачки таинственно темны

И сколько в них растерянности, боли,

Но в тоже время как они умны.

Поет о них лиричная Евтерпа:

Глаза ее, глаза беглянки, жертвы.

Мефистофель

Ты хочешь, чтоб к тебе тянулись люди,

Чтоб счастье и добро к тебе пришло,

Но вместо них кудрявый, черный пудель

Покажет, что такое в мире зло.

Он встанет тебе лапами на плечи

Начнет протяжно, жалобно скулить

Пролает: «Человек, еще вечер,

Ты сможешь еще многих совратить.

Зачем тебе нужна та справедливость,

Которая на самом деле ложь.

Ты вспомни, как тебе вчера приснилось,

Что силой ты любовь себе берешь».

Гони его избей дубовой палкой!

Собаку эту вытолкай за дверь

Тебе людей должно быть только жалко,

А это Дьявол, а не добрый зверь.

Родина

Родина дается один раз.

Для меня прекрасная долина –

Там где беспокоятся за нас.

Мое сердце греет Украина.

*** *** **** ***

От чего закрыл ты в сердце двери,

Как надменный, черствый Властелин?

В жизни у тебя одни потери,

Ты всегда без женщины, один.

Многие хотят с тобой быть рядом,

Растопить застывший в сердце лед

И тебе смериться с этим надо,

Одиночный свой прервать полет.

Проявляют о тебе заботу,

Ты же упираешься как бык.

Вызывает это только рвоту,

Ты к любовным ласкам не привык.

Но кричишь: «Друзей я не забуду,

Только их с собой я в путь беру.

Измениться не могу, не буду.

Я таким родился и умру»!

Ранняя весна

На улице снег, жестокий мороз,

Ветер гуляет как будто по полю.

И он мне печаль на крыльях принес,

Сердце трепещет и рвется на волю.

Мне хочется плакать, громко кричать,

Птицей над городом сонным летаю,

Ищу свысока, кого целовать,

Что же со мной приключилось, не знаю?

Вода замерзает, лютый февраль,

Хрипло собаки от холода лают,

Спускается вечер, кутаюсь в шаль,

В жизни чего-то опять не хватает.

Привык быть один уже я давно.

Слышу, разносятся звуки свирели,

Раскрыл широко большое окно,

Глянул на небо – грачи прилетели.

**** **** ******

Никто меня не понял. Почему?

Никто не захотел узнать поближе.

Я это все безропотно приму –

Кого любил теперь я ненавижу.

Искушение

Пьянящая черная ночь

Таилась в ее волосах,

Соблазна и нежности дочь,

Внушает она сладкий страх.

Божественный тела изгиб,

Костюм не скрывает колен

Увидел ее и погиб,

Попав в искушение плен.

Улыбка волнует игрой

И жемчуг сверкает зубов,

На коже дурманящий зной

От пряных воздушных духов.

Лукавый, загадочный взор

Заставит сердца трепетать,

В нем тайна горит как костер.

Кто сможет ее разгадать?

Феникс

Старая птица, привыкшая к воле

Спустилась на землю искать свою смерть.

Крылья влачила по грязному полю,

Глаза устремляла в небесную твердь.

Перья испачканы пылью дороги,

Оставили силы, не может взлететь,

Ей восхищались прекрасные боги,

Теперь на нее стало жалко смотреть.

Медленно жизнь убывает из тела,

Беспомощный, грустный блуждающий взор.

Вдруг, она гордо вперед посмотрела,

Увидев вдали – полыхает костер!

Волю собрав и в последнем усилье

Взметнулась как ветер, чтоб вспомнить свой сон.

В небе сложила широкие крылья

И сверху упала в багряный огонь.

Роза не сразу, но все же завянет,

Для птицы же смерть кратковременный миг.

Время придет и из пепла восстанет,

Раздастся опять над землей ее крик.

Старые друзья

Когда месяц вышел из-за туч

Осветив небесные края,

Не закрыл я дверь свою на ключ,

Ко мне в дом придут мои друзья.

Я их жду, включаю в зале свет.

Вот явились шумною гурьбой,

От них слышу звонкое – Привет!

Все довольны: будет пир горой.

За столом гремит веселый смех,

Ганимеду все кричат – Налей!
и шампанское стреляет вверх,

Разливая пену на столе.

Разрывают песни тишину,

Начинаем вместе танцевать

И готовится один ко сну:

Не раздевшись, падает в кровать.

Но не всех ждет теплая постель:

Засыпает кто-то на полу,

Завернувшись в коврик, как в шинель,

Вытирая пепел и золу.

Старый дом не видел этих лиц,

Здесь все новые мои друзья,

Видел мало с ними я зарниц,

Но прожить без жизни ведь нельзя.

Этих пусть не видел я в бою

И не знаю смелые иль нет,

Но я им последнее даю,

Выполняя дружеский завет.

Ведь они забавны и смешны:

Вот один весельям обуян

Покрывало сдернул со стены

И кричит, что «он совсем не пьян».

А на стенах, что он оголил

Три портрета, я их рисовал.

И о них совсем уже забыл,

Но, увидев, бледный сразу стал.

Я не слышал больше брань и свист,

Отрезвел я словно от огня:

На меня с укором сверху вниз

Взгляд кидали старые друзья.

Зеркало души

Увидел много, но прожил так мало

И оглянувшись в прошлое назад

Я помню лишь, как мне Ирен сказала,

Что у меня опасные глаза.

Еще я помню как в огромном зале,

Как винограда мягкая лоза,

Мне губы Жени тихо прошептали,

Что у меня и умные глаза.

Ее сестра изящна как пиала,

Нас разлучила ревности гроза,

Но и она мне часто повторяла:

Ее пленили грустные глаза.

Тогда за что вы про меня забыли?

Вас не смутила скрытая слеза.

И почему меня не полюбили,

За столь мои «красивые глаза»?

*** *** *** ***

В зеркало смотрю и понимаю,

Что случится раньше или позже.

Скорбь мою, глухую, отражая

Тот внутри, смеяться уж не может.

Волосы из меди ржавой струны

И узоры от морщин на коже,

Кажется, что не был даже юным

Потому и плакать он не может.

Молятся за душу все святые,

Но его упрямо что-то гложет:

Грустные глаза совсем пустые,

Теплота светиться в них не может.

Злоба искажает губы страшно

И жестокость сводит брови тоже.

Глядя на себя, я вижу ясно:

Тот внутри любить уже не может.

*** *** **** ****

Уходят те, кого мы очень любим,

Друзья уходят, и любовь забудем.

Мы начинаем их ценить в тот час,

Когда, увы, их нет уже средь нас.

Полюса

І Она любила свое тело ,

Душистое, как майский луг,

Одежду скидывала смело,

Ждала прикосновений рук.

Прильнув ко мне совсем нагая,

Неся лишь аромат духов,

В истоме спину изгибая,

Она не говорила слов.

Вздыхала только в предвкушенье,

Ресницами, прикрыв глаза,

Росло в ней быстро возбужденье

И не было пути назад.

Струился сладкий пот по шее,

Дрожь била по ее ногам,

Она дышала тяжелее,

Отдавшись молодым губам.

Нередко ей кричать хотелось

От страстного любви огня,

Она любила свое тело,

Да, только тело, не меня.

IIВсегда одевшись в туалеты

Без вызывающих цветов,

Она имела вкус эстета

В одежде, запахе духов.

Она стеснялась раздеваться,

Скрывала прелести свои,

За то, чтоб грудью любоваться

Я вел тяжелые бои.

Она любила в полумраке

Ночник последний потушить,

И губы алые как маки

Шептали тихо: «Не спеши».

Но кожи матовая бледность

Меня влекла как райский сад,

В мозгу родился план мятежный,

Но все расстроил строгий взгляд.

И очень мало позволяла,

Пугая трепетом ресниц,

Пусть выход страсти не давала –

Зато любила без границ!

Поэзия

Меня гнетет души моей томленье,

Что делать мне и где искать спасенье?

Измучен я порывами страстей,

Но все же остаюсь я хладен к ней.

Поэзия… всегда приют давала

И от невзгод сердечных укрывала.

Теперь, увы, искрящийся родник

Заброшен мной. Пить из него отвык.

Отвык я от вечерних размышлений,

Забыл я, что такое вдохновенье,

Мозг сам еще отсчитывает слог

И рифма есть, но все же есть порог.

Его один переступить не в силах,

Мне злое равнодушие явилось.

Давно уже расстался я с мечтой,

Что мой талант подарит мне покой.

Я от него имел одни мученья,

Меня терзали смутные сомненья.

Теперь, Господь, мне музу в помощь дай

Или свой дар обратно забирай.

*** **** **** *****

Я ничего пока не потерял,

Все впереди еще. Я знаю, верю.

Я в этом мире долго так блуждал,

Не замечал я времени потерю.

Но вот пришел мой час все изменить,

Не пожелает сердце больше страсти,

Мне надоело всем себя дарить

И быть у сердца своего во власти.

Я благодарность редко так встречал

Мне открывалась в жизни только грубость,

А я молчал и тихо повторял:

«Не обижайся, люди любят глупость».

Теперь пришел конец,

Я с идиотами решил проститься.

Пусть получу отшельника венец.

Боюсь в огромные ряды их влиться.

Шрам

Ваш белый шрам на мраморной руке,

Такой чужой на этой нежной коже,

Меня пьянит как теплое саке

И образы горячий ум тревожат.

Когда я вспоминаю Вашу кисть

И Ваши пальцы тонкие как свечи

Злой гнев, вдруг, начинает меня грызть:

Кто мог красу такую изувечить?

Но все равно смотрю на этот след

Неровный и как снег альпийский – белый

Завидую, ведь, с южных гор, стилет

Поцеловал божественное тело.

Хочу и я Вас нежно так ласкать

И на груди у Вас хочу согреться.

Вам эта сталь поставила печать

И мне оставила рубец… на сердце.

*** *** *** ****

В этой жизни нужно прогибаться

Под невежд презренных и глупцов,

Лебезить пред ними, распинаться

И бежать собакой на их зов.

Целовать подметки этих мразей

Преклоняться перед их умом,

Находится в трепетном экстазе,

Слушать их всегда с открытым ртом.

Соглашаться с каждой небылицей,

Если кто из них ее изрек,

Улыбаться этим постным лицам,

Одобрять их право на порок.

С добротой приходится проститься,

Потушить других людей огни.

И в итоге к ним наверх пробиться,

Чтобы стать такими как они.

Сонет

Летний вечер будоражил ум,

От жары стояла пелена,

Запах терпкий шел от пыльных клумб,

На траве сидела ты одна.

Быстро я прошел сквозь шумный парк

И тебя увидел лишь мельком,

Дал тебе я имя – Жанна д`Арк

За короткий волос под платком.

Трудно было совладать с собой

У меня осталась ты в глазах

Образ твой манил меня мечтой

И пришлось вернуться вновь назад.

Рассмотрев, раздался горький смех:

Ты была такая, как и все.

Ваше имя

Мне ваше имя – утешенье

Средь лабиринта серых дней,

Оно дает мне путь к спасенью

Как шел за нитью грек Тесей.

Мне ваше имя как молитва:

Магический, священный звук,

Витает рядом запах мирта,

Когда слетает оно с губ.

Мне ваше имя - откровенье

Среди других земных имен,

Оно дает мне вдохновенье,

Им очарован и пленен.

Мне ваше имя как услада,

Я им живу, любовь храня.

И мне для счастья только надо,

Чтоб я прибавить мог «моя».

*** *** *** ****

Я в образ твой божественный влюблен.

Так сильно, что боюсь и прикоснуться.

Коришь меня, что все это мой сон

И что придется скоро мне проснуться.

В ответ я улыбаюсь и смеюсь:

Пусть только для меня ты наважденье,

Поверь в мою любовь, тебе клянусь –

Умру, когда наступит пробужденье.

Байрон

Crede Biron

(Верь Байрону) – девиз

Надменная насмешка

В твоих глазах горит,

Прихрамывая в спешке

Идешь путем харит.

Не знаешь в жизни счастья,

Тобой играет рок,

Проигрываешь страсти:

Ей отказать не смог.

Но в сердце твоем пусто,

На нем стоит печать.

И только лишь Августе

Его позволил взять.

Был славой ты отмечен,

Но на короткий срок.

Самим собой развенчан:

Ты славил свой порок.

Рассерженны невежде,

Клянут тебя за грех,

Отринув все надежды

Звучит твой горький смех.

Твой гений вдохновенья

Свободы был гонец.

Принес он исцеленье

Для множества сердец.

Стихи покрылись пылью,

Погас былой камин,

Они тебя забыли,

Остался ты один.

С надменною улыбкой

Покинул этот свет,

Ты вынес свою пытку.

Хвала тебе ПОЭТ!!!